Два слова скажу про детские психотравмы, а то перед началом школьного года все страшно взволнованы.
Кое-где в нашем вашем фейсбуке договорились уже до того, что школа – в принципе, любая – это для ребенка «травмирующий опыт».
Хождение в школу в маске – травмирующий опыт в квадрате.
И когда на перемене нельзя бегать по коридору - тоже.
С другой стороны, пишут некоторые, сидеть в карантине – тоже для ребенка ужасная травма (хотя далеко не все дети так считают). И вообще уместно вспомнить, что все мы «поколение травматиков», которым все равно не удастся прожить идеальную жизнь. И родители наши тоже поколение травматиков, а на бабушках и дедушках просто живого места не было.
Я не буду сейчас опровергать все сразу.
Но все-таки скажу, что стать травматиком, господа, не так уж просто. Надо постараться. И в травматики абсолютно точно не записывают целыми поколениями.
Да, даже если это поколение людей, выросших в гражданскую войну 20-х.
Нет-нет да и прорастут даже на обожженном поле здоровые росточки, а то и целые поля.
Потому что у человека есть такая штука, как адаптивность.
Адаптивность - это способность подстраиваться под внешнюю среду и менять ее под себя. В этой адаптивности мы хоть и уступаем тараканам, но превосходим многих других млекопитающих. Немного расслабились за последние 20-30 лет, но в масштабах эволюции это тьфу, давайте не будем себя недооценивать.
Мы как вид умеем адаптироваться к самым невероятным вещам.
К ношению корсетов и рыцарских лат. К планеркам и восьмичасовому сидению попой за офисным столом. К вождению автомобиля – оно, если задуматься, совершенно противоестественно. К тому, что можно сначала выпить бутылку водки, а потом занюхать коксом, чтобы протрезветь.
Уму непостижимо, к какому количеству абсурда и вреда мы адаптируемся постоянно.
Не поцарапавшись даже.
Говорить «все мы травматики» - примерно то же самое, что говорить «все мы диабетики». Просто на том основании, что едим сахар.
Но в современном, как модно говорить, дискурсе психотравма стоит в одном ряду с непереносимостью глютена и беспроводными наушниками. То есть у каждого приличного человека она должна быть.
Я не сказала, что никакой психотравмы не существует.
(эту фразу мне хочется выделить капслоком, но подозреваю, что бесполезно)
Но гипердиагностика - есть.
Травма – это не то, от чего нам становится больно, неприятно и обидно.
Когда становится больно и обидно - это жизнь.
А травма - как разлом.
Может быть даже не больно, особенно поначалу, мы в принципе не понимаем, что это было. Понятно только, что свалилось что-то неназываемое и жуткое, а куда свалилось и кто мы теперь, и чья это кость торчит – ничего не разглядеть в дымящихся обломках.
Не надо путать разлом с синяком. Синяк может очень болеть, некрасиво выглядеть и проходить долго. Но в конце концов организм залечивает его без следа. Перелом он тоже залечит, хотя и не всегда. Но неправильно сросшийся перелом делает нас инвалидами.
Все мы от природы адаптивны в разной степени.
Очень несправедливо, но факт.
Это не очень зависит от того, насколько нас любила мама, и когда мы отказались от памперсов. Но сильно зависит от генетики, темперамента и врожденных особенностей.
И дело не только в том, какой величины бетонная плита.
Но и в том, на кого она падает.
А "не купили мороженку" или "не купили игрушку" - это вообще ни для кого не бетонная плита. Даже самый хрупкий зайчик в силах это выдержать, в любом возрасте.
Да и поход в школу тоже не смертельно травматичен.
А дальше все зависит от индивидуального узора.
Травля в школе для кого-то окажется переломом, а для кого-то синяком. Ребенок, у которого от природы много жизненных сил и фантазии, может потом пересочинить историю травли в «так закалялся мой характер». И использовать ее для формирования такого, в общем, полезного качества, как способность игнорировать фоновый стресс и концентрироваться на важной задаче. Способность эта потом вполне может сделать его топ-менеджером корпорации. Или просто эффективным чуваком.
И так со всем.
Увольнение с работы. Рождение ребенка. Смерть родителей. Гибель мужа. Эмиграция. И даже карантин.
Все эти вещи могут стать переломом, а могут не стать.
В общем:
Чем больше у нас жизненных сил.
Чем более здоровыми физически мы себя чувствуем.
Чем лучше умеем фантазировать и перерассказывать сюжеты своей жизни, так, чтобы в конце туннеля начинал маячить happy end.
А еще – чем больше вокруг нас людей, готовых наши истории слушать. Или даже, может, неготовых, но вот у нас такое счастливое внутреннее устройство, что мы можем и фонарному столбу рассказывать свою историю.
(а сейчас, когда есть фейсбук, эта проблема вообще исчезла, правда же, дорогие мои воображаемые друзья?)
Тем больше шансов, что даже что-то очень больное со временем будет залечено, как синяк. И без всякой психотерапии.
Cкажу страшное, но даже изнасилование не для всех станет травмой. Кто-то отделается просто очень, очень больным и долго проходящим синяком.
И наоборот:
Чем выше наша общая тревожность.
Чем меньше людей, которым мы готовы жаловаться и вообще хоть что-то о себе рассказывать.
Чем хуже мы владеем в принципе словами.
Тем неприятнее прогноз.
Травма рождается там, где и рассказывать некому, и голоса нет. Когда мы вынуждены переживать гигантское внутреннее нечто в безмолвии. А внутри все скомкано и полностью уничтожено.
Хорошая новость в том, что она обычно не случается от похода в школу в маске.
И от перехода улицы в неположенном месте.
И от чтения страшных сказок.
Если уж даже жевание гудрона никому сильно не навредило.
Автор: Анастасия Рубцова
#статьи@etopiterdetkam
